Как эмиль угодил головой в супницу вопросы. Сказка Жив еще Эмиль из Леннеберги! Малопримечательные дни из жизни Эмиля. Эмиль из Лённеберги

Тут Альфред лихо подогнал повозку к крыльцу, и Эмиль вышел из дому. Он был такой нарядный в полосатом праздничном костюмчике, в черных баш- маках на пуговках и с супницей на голове. По правде говоря, супница на голове была, пожалуй, и ни к чему, но, яркая и пестрая, она, если на то пошло, напоминала какую-то необычайно модную летнюю шляпку. Плохо только, что она то и дело съезжала Эмилю на глаза.

Пора было ехать в Марианнелунд. Вскоре все были готовы, и повозка тронулась в путь.

Присматривай без нас хорошенько за Идой! - закричала Лине мама Эми- ля.

Она устроилась на переднем сиденье рядом с папой. На заднем сиденье восседал Эмиль с супницей на голове. Рядом с ним лежала его кепчонка. Не возвращаться же с непокрытой головой!

Хорошо, что он заранее подумал об этом.

Что приготовить на ужин? - крикнула вдогонку Лина.

Что хочешь! - ответила мама. - Не до того мне сейчас!

Тогда сварю мясной суп! - сказала Лина. И тут же, увидев, как яр- кая, в цветочках, супница исчезает за поворотом, она вспомнила о случив- шемся и, обернувшись к Альфреду и маленькой Иде, грустно сказала:

Вместо супа будут пальты и шпик!

Эмиль уже не раз ездил в Марианнелунд. Ему нравилось сидеть высоко на облучке и смотреть, как петляет дорога. Ему нравилось разглядывать хуто- ра, мимо которых они проезжали, живших там ребятишек, лаявших у калиток собак, лошадей и коров, которые паслись на лугах. Однако на этот раз по- ездка была не из веселых. На этот раз он сидел с супницей на голове. Она совсем закрыла ему глаза, и он ничего не видел, кроме носков своих собственных башмаков, которые с трудом различал из-под супницы сквозь узкую щелку. Поминутно ему приходилось спрашивать отца:

Где мы сейчас? Уже проехали "Блины"? Скоро "Поросенок"?

Эмиль сам придумал эти названия для всех хуторов вдоль дороги. Один он назвал "Блины", потому что однажды, проезжая мимо, видел, как двое толстых мальчуганов у калитки уписывали за обе щеки блины. "Поросенком" он окрестил другой хутор в честь маленького резвого поросенка, которому иногда почесывал спинку.

Теперь Эмиль мрачно сидел сзади, уставившись на носки башмаков, и не видел ни блинов, ни резвых поросят. Неудивительно, что он все время ныл:

Где мы сейчас? Далеко еще Марианнелунд?..

Когда Эмиль с супницей на голове вошел в приемную доктора, там было полно народа. Все, кто сидел в приемной, пожалели мальчика. И понятно: с ним стряслась беда. Только один щупленький старикашка при виде Эмиля не удержался от смеха, словно это так весело - застрять в супнице.

Хо-хо-хо! - смеялся старикашка. - Уши у тебя, что ли, зябнут, ма- лыш?

Не-а, - отозвался Эмиль.

Зачем же ты тогда нацепил этот колпак? - спросил старикашка.

Чтоб уши не озябли, - ответил Эмиль.

Он за словом в карман не лез, даром что был мал!

Но тут Эмиля позвали к доктору. Доктор не смеялся, он только сказал:

Здравствуй, здравствуй! Что ты там делаешь в супнице?

Эмиль не мог, конечно, видеть доктора, но поздороваться с ним было просто необходимо. Эмиль вежливо поклонился, низко склонив голову вместе с супницей. И тут раздался звон: дзинь! Супница, расколотая на две поло- винки, лежала на полу. Потому что Эмиль ударился головой о письменный стол доктора.

Плакали наши четыре кроны, - тихонько сказал папа Эмиля маме.

Но доктор его услыхал.

Нет-нет, одну крону вы все-таки выгадали, - заметил он. - Когда я вытаскиваю из супниц маленьких мальчиков, я беру за это пять крон. А на этот раз он сам себя вытащил.

Папа очень обрадовался. Он даже был благодарен Эмилю за то, что тот разбил супницу и выгадал одну крону. Проворно подняв обе половинки суп- ницы, папа вышел из кабинета с Эмилем и его мамой. На улице мама сказа- ла:

Подумать только, мы опять выгадали. На что же мы потратим крону?

Ни на что, - ответил папа. - Мы ее сбережем. А пять эре Эмиль честно заработал. Пусть он их положит дома в копилку.

Вынув из кошелька монетку в пять эре, папа дал ее Эмилю. Угадай, об- радовался Эмиль или нет?

И вот они отправились в обратный путь. Довольный Эмиль, напялив на голову свою кепчонку, сидел позади, зажав в кулачке монетку. Он смотрел на всех детей и на всех собак, на всех лошадей, коров и поросят, какие только попадались ему на глаза. Будь Эмиль просто заурядным малышом, с ним бы в тот день ничего больше не случилось. Но Эмиль был не такой, как все. Вот и отгадай, что он еще натворил!

Эмиль из Леннеберги. Так звали мальчика, который жил близ Леннеберги. Эмиль был маленький сорванец и упрямец, вовсе не такой славный, как ты. Хотя на вид неплохой парнишка – что правда, то правда. И то пока не начнет кричать. Глаза у него были круглые и голубые. Лицо тоже круглое и розовое, волосы светлые и вьющиеся. Посмотришь на него – ну просто ангелочек. Только не умиляйся раньше времени. Эмилю было пять лет от роду, но силой он не уступал молодому бычку. Жил он на хуторе Каттхульт, близ селения Леннеберга, в провинции Смоланд. И разговаривал этот плутишка на смоландском наречии. Но тут уж ничего не поделаешь! В Смоланде все так говорят. Если ему хотелось надеть свою шапку, он не говорил, как ты: «Хочу шапку!», а кричал: «Хочу шапейку!» Его шапка была всего-навсего обыкновенной, довольно неказистой кепчонкой с черным козырьком и синим верхом. Ее однажды купил ему отец, когда ездил в город. Эмиль обрадовался обновке и вечером, ложась спать, сказал: «Хочу шапейку!» Его маме не понравилось, что Эмиль собрался спать в кепке, и она хотела положить ее на полку в сенях. Но Эмиль завопил так, что стало слышно во всей Леннеберге: «Хочу шапейку!»

И целых три недели Эмиль спал в кепке каждую ночь. Что ни говори, своего он добился, хотя для этого и пришлось ему поскандалить. Уж он-то умел настоять на своем. Во всяком случае, не делал того, чего хотела его мама. Однажды под Новый год она попыталась уговорить его поесть тушеных бобов: ведь овощи так полезны детям. Но Эмиль наотрез отказался:

– Не буду!

– Ты что ж, совсем не будешь есть овощи и зелень? – спросила мама.

– Буду! – ответил Эмиль. – Только взаправдашнюю зелень.

И, притаившись за новогодней елкой, Эмиль принялся грызть зеленые веточки.

Но скоро ему надоело это занятие, уж больно колючи елочные иголки.

И упрямый же был этот Эмиль! Он хотел командовать и мамой, и папой, и всем Каттхультом, и даже всей Леннебергой. Но леннебержцы не желали ему подчиняться.

– Жаль этих Свенссонов из Каттхульта! – говаривали они. – Ну и балованный же у них мальчишка! Ничего путного из него не выйдет, это уж как пить дать!

Да, вот что думали о нем леннебержцы. Знай они наперед, кем станет Эмиль, они бы так не говорили. Если бы они только знали, что он будет председателем муниципалитета, когда вырастет! Ты, верно, не знаешь, кто такой председатель муниципалитета? Это очень-очень важный человек, можешь мне поверить. Так вот, Эмиль и стал председателем муниципалитета, только не сразу, конечно.

Но не будем забегать вперед, а расскажем по порядку о том, что случилось, когда Эмиль был маленький и жил на хуторе Каттхульт близ Леннеберги, в провинции Смоланд, со своим папой, которого звали Антоном Свенссоном, и со своей мамой, которую звали Альмой Свенссон, и своей маленькой сестренкой Идой. Был у них в Каттхульте еще работник Альфред и служанка Лина. Ведь в те времена, когда Эмиль был маленьким, и в Леннеберге, и в других местах еще не перевелись работники и служанки. Работники пахали, ходили за лошадьми и быками, скирдовали сено и сажали картошку. Служанки доили коров, мыли посуду, скребли полы и баюкали детей.

Теперь ты знаешь всех, кто жил в Каттхульте, – папу Антона, маму Альму, маленькую Иду, Альфреда и Лину. Правда, там жили еще две лошади, несколько быков, восемь коров, три поросенка, десяток овец, пятнадцать кур, петух, кошка и собака.

Да еще Эмиль.

Каттхульт был небольшим уютным хуторком. Хозяйский дом, выкрашенный в ярко-красный цвет, возвышался на холме среди яблонь и сирени, а вокруг лежали поля, луга, пастбища, озеро и огромный-преогромный лес.

Как спокойно и мирно жилось бы в Каттхульте, не будь там Эмиля!

– Ему бы только проказить, этому мальчишке, – сказала как-то Лина. – А коли и не проказит, все одно – с ним беды не оберешься. В жизни не видывала этакого постреленка.

Но мама Эмиля взяла его под защиту.

– Эмиль вовсе не плохой, – сказала она. – Вот смотри, сегодня он всего один раз ущипнул Иду да пролил сливки, когда пил кофе. Вот и все проказы… Ну, еще гонялся за кошкой вокруг курятника! Нет, что ни говори, он становится куда спокойнее и добрее.

И верно, нельзя сказать, что Эмиль был злой. Он очень любил и сестренку Иду, и кошку. Но Иду ему пришлось ущипнуть, иначе она ни за что не отдала бы ему хлеб с повидлом. А за кошкой он гонялся без всякого дурного умысла, просто хотел посмотреть, кто быстрее бегает, а кошка его не поняла.

Так было седьмого марта. В день, когда Эмиль был такой добрый, что всего один раз ущипнул Иду, да пролил сливки, когда пил кофе, и еще гонялся за кошкой.

А теперь послушай, что приключилось с Эмилем в другие, более богатые событиями дни. Неважно, просто ли он проказил, как говорила Лина, или все получалось само собой, потому что с Эмилем вечно что-нибудь приключалось. Итак, начинаем наш рассказ.

Как Эмиль угодил головой в супницу

В тот день на обед в Каттхульте был мясной суп. Лина перелила суп в расписанную цветочками супницу и поставила ее на кухонный стол. Все с аппетитом принялись за еду, в особенности Эмиль. Он любил суп, и это было заметно по тому, как он его хлебал.

– Что это ты так чавкаешь? – удивленно спросила мама.

– А иначе никто и не узнает, что это суп, – ответил Эмиль.

Правда, ответ его прозвучал иначе. Но что нам до этого смоландского говора! Послушай-ка, что было дальше!

Все ели вволю, и вскоре супница опустела. Лишь на донышке осталась малюсенькая-премалюсенькая капелька. И эту-то каплю захотел съесть Эмиль. Однако слизнуть ее можно было только всунув голову в супницу. Эмиль так и сделал, и все услыхали, как он причмокнул от удовольствия. Но можете себе представить, Эмиль не смог вытащить голову обратно! Супница плотно сидела на голове. Тут Эмиль перепугался и выскочил изза стола. Он стоял посреди кухни, а на голове, словно кадушка, возвышалась супница, сползавшая ему на глаза и на уши. Эмиль силился стащить супницу с головы и вопил во весь голос. Лина всполошилась.

– Ах, наша чудесная супница! – запричитала она. – Наша чудесная супница с цветочками! Куда мы теперь станем наливать суп?

Раз голова Эмиля в супнице, понятно, туда уж супа не нальешь. Это Лина сообразила, хотя вообще-то была довольно бестолкова.

Но мама Эмиля больше думала о сыне.

– Милые вы мои, как же нам спасти ребенка? Давайте разобьем супницу кочергой!

– Ты что, с ума сошла?! – воскликнул папа. – Ведь супница стоит целых четыре кроны .

– Попробую-ка я, – сказал Альфред, ловкий и находчивый парень.

Ухватившись за обе ручки супницы, он с силой потянул ее вверх. Ну и что толку? Вместе с супницей Альфред приподнял и Эмиля, потому что Эмиль крепко-накрепко застрял в супнице. Он так и повис в воздухе, болтая ногами и желая как можно скорее снова очутиться на полу.

– Отстань… пусти меня… отстань, кому говорю! – кричал он.

И Альфред поставил его на пол.

Теперь все окончательно расстроились и, столпившись вокруг Эмиля, думали, что делать. И никто – ни папа Антон, ни мама Альма, ни маленькая Ида, ни Альфред и Лина, – никто не мог придумать, как высвободить Эмиля.

– Ой, Эмиль плачет, – сказала маленькая Ида.

Несколько крупных слезинок вытекло из-под супницы и покатилось по щекам Эмиля.

– Это не слезы, – возразил Эмиль. – Это мясной суп.

ЭМИЛЬ ИЗ ЛЕННЕБЕРГИ

Так звали мальчика, который жил близ Леннеберги. Эмиль был маленький сорванец и упрямец, вовсе не такой славный, как ты. Хотя на вид неплохой парнишка – что правда, то правда. И то пока не начнет кричать. Глаза у него были круглые и голубые. Лицо тоже круглое и розовое, волосы светлые и вьющиеся. Посмотришь на него – ну просто ангелочек. Только не умиляйся раньше времени. Эмилю было пять лет от роду, но силой он не уступал молодому бычку. Жил он на хуторе Каттхульт, близ селения Леннеберга, в провинции Смоланд. И разговаривал этот плутишка на смоландском наречии. Но тут уж ничего не поделаешь! В Смоланде все так говорят. Если ему хотелось надеть свою шапку, он не говорил, как ты: «Хочу шапку!», а кричал: „Хочу шапейку!“ Его шапка была всего-навсего обыкновенной, довольно неказистой кепчонкой с черным козырьком и синим верхом. Ее однажды купил ему отец, когда ездил в город. Эмиль обрадовался обновке и вечером, ложась спать, сказал: „Хочу шапейку!“ Его маме не понравилось, что Эмиль собрался спать в кепке, и она хотела положить ее на полку в сенях. Но Эмиль завопил так, что стало слышно во всей Леннеберге: «Хочу шапейку!“

– Не буду!

– Ты что ж, совсем не будешь есть овощи и зелень? – спросила мама.

– Буду! – ответил Эмиль. – Только взаправдашнюю зелень.

И, притаившись за новогодней елкой, Эмиль принялся грызть зеленые веточки.

Но скоро ему надоело это занятие, уж больно колючи елочные иголки.

Да, вот что думали о нем леннебержцы. Знай они наперед, кем станет Эмиль, они бы так не говорили. Если бы они только знали, что он будет председателем муниципалитета, когда вырастет! Ты, верно, не знаешь, кто такой председатель муниципалитета? note 1 Это очень-очень важный человек, можешь мне поверить. Так вот, Эмиль и стал председателем муниципалитета, только не сразу, конечно.

Да еще Эмиль.

Как спокойно и мирно жилось бы в Каттхульте, не будь там Эмиля!

Но мама Эмиля взяла его под защиту.

– Что это ты так чавкаешь? – удивленно спросила мама.

– А иначе никто и не узнает, что это суп, – ответил Эмиль.

Правда, ответ его прозвучал иначе. Но что нам до этого смоландского говора! Послушай-ка, что было дальше!

Но мама Эмиля больше думала о сыне.

– Милые вы мои, как же нам спасти ребенка? Давайте разобьем супницу кочергой!

– Ты что, с ума сошла?! – воскликнул папа. – Ведь супница стоит целых четыре кроны note 2.

– Попробую-ка я, – сказал Альфред, ловкий и находчивый парень.

Emil i Lönneberga

Nya hyss av Emil i Lönneberga

Än lever Emil i Lönneberga

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Эмиль из Лённеберги

Эмиль из Лённеберги – так все звали одного мальчишку, который жил в этой самой деревне Лённеберге. Был он ужасно озорной и упрямый, не то что ты, верно? Хотя на первый взгляд казался милым и послушным мальчиком, особенно когда спал.

Хочешь, я тебе его опишу? Ясные голубые глаза, круглая мордашка, румяные щёки и копна спутанных волос цвета спелой ржи – ангелок, да и только! Но ты, видно, уже сообразил, что думать так было бы большой ошибкой.

В пять лет он был рослый и крепкий, как молодой бычок. Жил он, как я сказала, в деревне Лённеберге, вернее, не в самой деревне, а на хуторе под названием Катхульт, рядом с Лённебергой, расположенной в округе Смоланд. И выговор у него был самый что ни на есть смоландский, хотя в этом, конечно, его вины не было. Ведь в Смоланде все говорят не так, как в столице. Вот, к примеру, надо Эмилю сказать: «Дайте мне кепку!» – как сказал бы ты или любой другой мальчик, а он говорит: «Где мой кепарик?» Была у него такая суконная кепочка с маленьким козырьком, которую как-то привёз ему из города отец. Как он ей тогда обрадовался! Даже когда спать ложился, требовал: «Где мой кепарик?» Маме, конечно, не нравилось, что он спит в суконной кепке, и она прятала её от него. Но он поднимал такой крик, что слышно было на другом конце Лённеберги: «Где мой кепарик?!»

Недели три, не меньше, не снимал Эмиль эту кепку ни днём ни ночью. Представляешь, во что она превратилась? Зато добился своего: что хотел, то и делал – а это было ему важнее всего.

Однажды под Новый год мама решила во что бы то ни стало заставить его съесть тарелку тушёных бобов – они ведь очень полезные и в них кладут много зелени. Но Эмиль наотрез отказался.

– Ты что, решил вообще не есть зелени?

– Почему? Пожалуйста, хоть сейчас съем, но только настоящую зелень, а не всякое там варево.

И он направился к ёлке, сорвал колючую веточку и принялся её жевать, правда недолго – очень уж иголки язык кололи.

Теперь ты понимаешь, что за упрямый мальчишка был этот Эмиль? Он хотел всеми командовать – и мамой, и папой, и хутором Катхульт, и даже всей Лённебергой! А вот лённебержцы этого почему-то вовсе не хотели.

– Бедняги Свенсоны с хутора Катхульт! – горестно восклицали они. – У них не мальчишка, а сущее наказание! То ли ещё будет, когда он вырастет!..

Глупые, глупые лённебержцы! Если бы они только знали, кем станет Эмиль, когда вырастет, они бы так не причитали! Ведь Эмиль, когда вырос большой, стал ни много ни мало председателем сельской управы. А если ты не знаешь, что такое председатель сельской управы, то могу тебе сказать, что это самый уважаемый человек в округе. И Эмиль этого добился. Вот так-то!

Но это потом, а пока Эмиль был маленьким и жил с мамой и папой на хуторе Катхульт, близ деревни Лённеберги в округе Смоланд.

Папу его звали Антоном Свенсоном, а маму – Альмой Свенсон и была у него ещё маленькая сестрёнка Ида. Кроме Свенсонов, на хуторе жили ещё работник по имени Альфред и работница, которую звали Лина.

В те годы на всех хуторах жили для помощи по хозяйству работники и работницы. Работники пахали землю, ухаживали за лошадьми и быками, косили траву и возили сено, сажали и собирали картошку, а работницы доили коров, мыли посуду, до блеска начищали котлы и кастрюли, нянчили детей и пели песни.

Вот теперь ты знаешь всех жителей хутора Катхульт близ деревни Лённеберги округа Смоланд. Давай-ка их вместе с тобой перечислим: папа Антон, мама Альма, сестрёнка Ида, работник Альфред и работница Лина да ещё две лошади, пара быков, восемь коров, три свиньи, десяток овец, пятнадцать кур, один петух, одна кошка и одна собака. Ну и конечно сам Эмиль.

Катхульт – очень красивый хутор! Дом, выкрашенный в красный цвет, стоит на пригорке, среди яблонь и сиреневых кустов, вокруг раскинулись поля, луга, пастбища, а вдали видны озеро и большой густой лес. Как спокойно и тихо жилось бы в Катхульте, если бы не Эмиль!

– Ну и озорник! – вздыхала Лина. – Никакого сладу нет с этим мальчишкой. Когда сам не озорничает, то с ним непременно что-нибудь да случится. Сроду таких не видала!

Но мама всегда брала Эмиля под защиту:

– Нечего так на мальчика напускаться! Что уж такого страшного? Сегодня он только разок ущипнул Иду да пролил сливки – вот и всё! Подумаешь! Правда, он ещё гонял кошку вокруг курятника… И всё-таки, Лина, он хороший мальчик.

И правда, Эмиль не был злым. Вот уж чего про него никак не скажешь! Он очень любил и Иду, и кошку. Просто он был вынужден ущипнуть сестрёнку, а то она не отдала бы ему бутерброд с вареньем, а кошку он гонял, чтобы проверить, хорошо ли она прыгает в высоту, только и всего!

А эта глупая кошка так и не поняла, что у него самые лучшие намерения, и истошно мяукала.

Итак, 6 марта Эмиль вёл себя прекрасно. Он только один раз ущипнул Иду, немного поиграл с кошкой и пролил перед завтраком сливки. А больше ничего особенного в тот день не произошло.

А теперь я расскажу тебе о других днях из жизни Эмиля, когда случалось куда больше всяких происшествий. Почему, я и сама толком не знаю. То ли Эмиль и вправду не мог удержаться, чтобы не проказничать, как утверждала Лина, то ли он всегда нечаянно попадал в разные истории.

Итак, начнём со…

когда Эмиль угодил головой в супницу

В этот день на обед сварили мясной бульон. Лина перелила его из кастрюли в цветастую супницу. Все уселись за круглый стол и с аппетитом принялись за еду. Эмиль очень любил бульон, поэтому он хлебал громко и торопливо.

– Разве обязательно так хлюпать? – спросила мама.

– Да, – ответил Эмиль. – Иначе никто не будет знать, что я ем суп.

Бульон был очень вкусный, все брали добавку, кто сколько хочет, и в конце концов на дне супницы осталось лишь немного моркови с луком. Этим-то и решил полакомиться Эмиль. Недолго думая он потянулся к супнице, придвинул её к себе и сунул в неё голову. Всем было слышно, как он со свистом всасывает гущу. Когда же Эмиль вылизал дно чуть ли не досуха, он, естественно, захотел вытащить голову из супницы. Но не тут-то было! Супница плотно обхватила его лоб, виски и затылок и не снималась. Эмиль испугался и вскочил со стула. Он стоял посреди кухни с супницей на голове, словно в рыцарском шлеме. А супница сползала всё ниже и ниже. Сперва под ней скрылись его глаза, потом нос и даже подбородок. Эмиль пытался освободиться, но ничего не выходило. Супница словно приросла к его голове. Тогда он стал кричать благим матом. А вслед за ним, с перепугу, и Лина. Да и все не на шутку испугались.