Было солнечное летнее утро. Проснувшись, Аня потянулась в постели. Пощурившись от солнечного лучика, светившего ей прямо в глаза, Аня решила, что пора вставать.
Встав с постели, девочка размялась, заправила постель и пошла в ванную умываться и чистить зубы. Переодеваясь, Аня услышала, что на кухне мама уже готовит завтрак. Выбежав на кухню, Аня поздоровалась с мамой:
– Доброе утро, мамочка, а что у нас на завтрак?
– Доброе утро дочурка, я сварила овсяную кашу, мой руки и садись за стол, будем завтракать.
Пока Аня мыла руки, мама разложила кашу по тарелкам, заправила маслом и бросила в кашу кусочки банана.
Аня с мамой завтракали вместе и весело разговаривали.
Поблагодарив маму за вкусный завтрак, Аня помогла убрать посуду со стола.
– Мама, ты представляешь, – Аня расстроено стала теребить волосы, – все подружки на лето разъехались кто куда. Маша с родителями уехала на дачу, Лена – к бабушке в деревню. Только Ира осталась дома, она недавно упала и сильно ушибла ногу, можно я её навещу, ей, наверное, очень грустно одной.
– Конечно, надо навестить больную подругу, только сначала позвони и узнай, можно ли к ней прийти.
– Хорошо мамочка! – Аня обрадовалась и побежала к телефону.
Собираясь, Аня захватила шоколадку из своих запасов, оставшихся с недавнего дня рождения.
Ира жила в том же доме, что и Аня, только выше этажом. Дверь открыла бабушка Иры:
– Проходи Анечка, – сказала она, улыбаясь, – Ириша в своей комнате.
Аня вошла в комнату и увидела, что Ира, сидя на кровати и вытянув забинтованную ногу, что-то старательно рисовала. Рядом с кроватью стояли костыли.
– Привет Ира, – Аня подошла к кровати и протянула подруге шоколадку.
– Ой, спасибо, – воскликнула Ира, обрадовавшись приходу подруги.
– Как ты себя чувствуешь? – Аня села на стул.
– У меня немного побаливает нога. Доктор сказал, что неделю надо как можно меньше двигаться.
– А что ты рисуешь? – Аня подошла к кровати, чтобы рассмотреть рисунок.
– Я рисую дом из геометрических фигур.
– Это как? – удивилась Аня.
– Вот смотри, – Ира показала Ане рисунок, – Дом – это большой прямоугольник. Крышу я нарисовала в виде треугольника, а окна дома – это квадраты.
– Ой, как интересно. – воскликнула Аня, – А можно я тоже что-нибудь придумаю и нарисую.
– Да, вот тебе лист бумаги, карандаши и фломастеры, – Ира взяла из стопки чистый лист и подвинула к Ане кучку фломастеров и карандашей.
Аня взяла лист и простой карандаш и села за стол. Она немного порисовала, и, повернувшись к Ире, показала рисунок.
– Вот смотри, у меня получился стол в виде квадрата, на столе круглая тарелка, а в тарелке овальная дыня.
– Здорово у тебя получилось, – сказала Ира, – давай теперь раскрасим наши рисунки.
Девочки принялись раскрашивать, а когда закончили, в комнату вошла бабушка Иры и позвала их обедать.
Ира поднялась с кровати, а Аня помогла подруге, подав ей костыли. Девочки пошли в ванную, помыли руки и пошли в гостиную обедать. Бабушка помогла Ире сесть, а Аня подвинула ближе к Ире стул с подушечкой, на которую девочка аккуратно положила ногу.
Бабушка накормила девочек вкусным борщом со сметаной и маленькими круглыми булочками.
После обеда девочки еще немного поиграли. Когда наступил вечер, мама позвала Аню домой ужинать. Уходя, Аня сказала Ире:
– Мы так весело сегодня провели время, давай завтра я тоже к тебе зайду и мы придумаем новую игру.
– Хорошо, очень здорово, что ты у меня есть, – сказала, улыбнувшись, Ира, – мне без тебя было очень грустно.
– Конечно, я буду приходить теперь каждый день, пока ты не выздоровеешь, – пообещала Аня.
Когда Аня ушла, к Ире зашла бабушка и поинтересовалась, как у внучки прошел день. Ира рассказала, чем они с Аней занимались целый день, и показала рисунки.
Как же здорово, что есть друзья, которые не оставят в трудную минуту.
© 2012 Любовь Степанова.
Валентина Осеева «Синие листья»
У Кати было два зелёных карандаша. А у Лены ни одного. Вот и просит Лена Катю:
— Дай мне зелёный карандаш.
А Катя и говорит:
— Спрошу у мамы.
Приходят на другой день обе девочки в школу.
Спрашивает Лена:
— Позволила мама?
А Катя вздохнула и говорит:
— Мама-то позволила, а брата я не спросила.
— Ну что ж, спроси ещё у брата, — говорит Лена.
Приходит Катя на другой день.
— Ну что, позволил брат? — спрашивает Лена.
— Брат-то позволил, да я боюсь, сломаешь ты карандаш.
— Я осторожненько, — говорит Лена.
— Смотри, — говорит Катя, — не чини, не нажимай крепко, в рот не бери. Да не рисуй много.
— Мне, — говорит Лена, — только листочки на деревьях нарисовать надо да травку зелёную.
— Это много, — говорит Катя, а сама брови хмурит. И лицо недовольное сделала.
Посмотрела на неё Лена и отошла. Не взяла карандаш.
Удивилась Катя, побежала за ней:
— Ну, что ж ты? Бери!
— Не надо, — отвечает Лена.
На уроке учитель спрашивает:
— Отчего у тебя, Леночка, листья на деревьях синие?
— Карандаша зелёного нет.
— А почему же ты у своей подружки не взяла?
Молчит Лена.
А Катя покраснела как рак и говорит:
— Я ей давала, а она не берёт.
Посмотрел учитель на обеих:
— Надо так давать, чтобы можно было взять.
Валентина Осеева «Навестила»
Валя не пришла в класс. Подруги послали к ней Мусю.
— Пойди и узнай, что с Валей: может, она больна, может, ей что-нибудь нужно?
Муся застала подружку в постели. Валя лежала с завязанной щекой.
— Ох, Валечка! — сказала Муся, присаживаясь на стул. — У тебя, наверно, флюс! Ах, какой флюс был у меня летом! Целый нарыв! И ты знаешь, бабушка как раз уехала, а мама была на работе...
— Моя мама тоже на работе, — сказала Валя, держась за щёку. — А мне надо бы полосканье...
— Ох, Валечка! Мне тоже давали полосканье! И мне стало лучше! Как пополощу, так и лучше! А ещё мне помогала грелка горячая-горячая...
Валя оживилась и закивала головой.
— Да, да, грелка... Муся, у нас в кухне стоит чайник...
— Это не он шумит? Нет, это, верно, дождик! — Муся вскочила и подбежала к окну. — Так и есть, дождик! Хорошо, что я в галошах пришла!
А то можно простудиться!
Она побежала в переднюю, долго стучала ногами, надевая галоши. Потом, просунув в дверь голову, крикнула:
— Выздоравливай, Валечка! Я ещё приду к тебе! Обязательно приду! Не беспокойся!
Валя вздохнула, потрогала холодную грелку и стала ждать маму.
— Ну что? Что она говорила? Что ей нужно? — спрашивали Мусю девочки.
— Да у неё такой же флюс, как был у меня! — радостно сообщила Муся. — И она ничего не говорила! А помогают ей только грелка и полосканье!
Сергей Аксаков «Сурка»
Раз, сидя на окошке, услышал я какой-то жалобный визг в саду. Мать тоже его услышала, и когда я стал просить, чтоб послали посмотреть, кто это плачет, что «верно, кому-нибудь больно», мать послала девушку, и та через несколько минут принесла в своих пригоршнях крошечного, еще слепого щенка, который, весь дрожа и нетвердо опираясь на свои кривые лапки, тыкаясь во все стороны головой, жалобно визжал, или скучал, как выражалась моя нянька.
Мне стало так его жаль, что я взял этого щеночка и закутал его своим платьем.
Мать приказала принести на блюдечке тепленького молочка и после многих попыток, толкая рыльцем слепого кутенка в молоко, выучила его лакать.
С этих пор щенок по целым часам со мной не расставался. Кормить его по нескольку раз в день сделалось моей любимой забавой.
Его назвали Суркой.
Он сделался потом небольшой дворняжкой и жил у нас семнадцать лет, разумеется, уже не в комнате, а на дворе, сохраняя всегда необыкновенную привязанность ко мне и к моей матери.
Виктор Драгунский «Ровно 25 кило»
Ура! Нам с Мишкой дали пригласительный билет в клуб «Металлист» на детский праздник. Это тётя Дуся постаралась, она в этом клубе главная уборщица. Билет-то она нам дала один, а написано на нём: «На два лица». На моё, значит, лицо и на Мишкино. Мы с ним очень обрадовались, тем более это недалеко от нас, за углом.
Мама сказала:
— Вы только там не балуйтесь.
И дала нам денег, каждому по пятнадцать копеек.
И мы пошли с Мишкой.
Там в раздевалке была страшная толчея и очередь. Мы с Мишкой встали самые последние. Очередь чересчур медленно двигалась. Но вдруг наверху заиграла музыка, и мы с Мишкой заметались из стороны в сторону, чтобы поскорее снять пальто, и многие ребята тоже, как только услышали эту музыку, заметались как подстреленные, и даже стали реветь, что они опаздывают на самое интересное.
Но тут, откуда ни возьмись, выскочила тётя Дуся.
Она закричала:
— Дениска с Мишкой! Вы чего там колготитесь-то? Сюда давайте!
И мы побежали к ней, а у неё свой отдельный кабинет под лестницей, там щётки стоят и вёдра.
Тётя Дуся взяла наши вещи и сказала:
— Здесь и оденетесь, чертенята!
И мы понеслись с Мишкой по лестнице, через ступеньки, наверх. Ну, а там, действительно, было красиво! Ничего не скажешь! Все потолки
были увешаны разноцветными бумажными лентами и фонариками, всюду горели красивые лампы из зеркальных осколков, играла музыка, и в толпе ходили наряженные артисты; один играл на трубе, другой — на барабане. Одна тётенька была одета как лошадь, и зайцы тоже были, и кривые зеркала, и Петрушка. А в конце зала была ещё одна дверь, и на ней было написано: «Комната аттракционов».
Я спросил:
— Это что такое?
А Мишка сказал:
— Это разные затеи.
И правда, там были разные затеи. Например, там висело яблоко на нитке, и надо было заложить руки за спину, и так, без рук, это яблоко грызть. Но оно вертится на нитке и никак не даётся. Это очень трудно и даже обидно. Я два раза хватал это яблоко руками и кусал. Но мне не давали его сгрызть, а только смеялись и отнимали. Ещё там была стрельба из лука, а на конце стрелы не наконечник, а резиновая нашлёпка, она присасывается, и вот, кто попадёт в картонку, в центр, где нарисована обезьяна, тому приз — хлопушка с секретом. Мишка стрелял первый, он долго метился, а когда выстрелил, то разбил одну далёкую лампу, а в обезьяну не попал...
Я говорю:
— Эх ты, стрелок!
— Это я ещё не пристрелялся! Если бы дали пять стрел, я бы пристрелялся. А то дали одну — где тут попасть!
Я повторяю:
— Давай, давай! Гляди-ка, я сейчас же попаду в обезьянку!
И дяденька, который распоряжался этим луком, дал мне стрелу и говорит:
— Ну, стреляй, снайпер!
И сам пошёл поправить обезьянку, потому что она как-то покосилась. А я уже прицелился и всё ждал, когда он поправит, а лук был очень тугой, и я всё время приговаривал: «Сейчас я убью эту обезьянку». И вдруг стрела сорвалась и хлоп! Вонзилась дяденьке в лопатку. И там, на лопатке, затрепетала.
Все вокруг захлопали и засмеялись, а дяденька обернулся как ужаленный и закричал:
— Что тут смешного? Не понимаю! Уходи, озорник, нет тебе больше никакого лука!
Я сказал:
— Я не нарочно! — и ушёл от этого места.
Просто удивительно, как нам не повезло, и я был очень сердитый, а Мишка, конечно, тоже.
И вдруг видим, стоят весы. И к ним небольшая, весёлая очередь, которая быстро двигается, и все тут шутят и хохочут.
И около весов клоун.
Я спрашиваю:
— Это что за весы?
А мне говорят:
— Становись, взвешивайся. Если в тебе окажется двадцать пять кило весу, тогда твоё счастье. Получишь премию: годовую подписку на журнал «Мурзилка».
Я говорю:
— Мишка, давай попробуем?
Гляжу, а Мишки нет. И куда он подевался, неизвестно.
Я решил один попробовать. А вдруг я вешу ровно 25 кило? Вот будет удача!..
А очередь всё двигается, и клоун в шапке ловко так щёлкает рычажками и всё шутит да шутит:
— У вас полкило лишних — меньше кушайте мучного! — Щёлк-щёлк! — А вы, уважаемый товарищ, ещё мало каши ели, и всего-то вы тянете девятнадцать килишек! Заходите через годик. — Щёлк-щёлк!
Я влез на весы — рычажки щёлк-щёлк, и клоун говорит:
— Ого! Знаешь игру в горячо-холодно?
Я говорю:
— Кто ж не знает.
Он говорит:
— У тебя довольно горячо получилось. Твой вес двадцать четыре кило пятьсот грамм. Не хватает ровно полкило. А жаль. Будь здоров!
Подумаешь, всего только полкило не хватает!
У меня совсем настроение испортилось. Вот какой день невезучий!
И тут Мишка появляется. Я говорю:
— Где это ваша милость пропадает? Мишка говорит:
— Ситро пил. Я говорю:
— Хорош, нечего сказать. Я тут стараюсь, «Мурзилку» выигрываю, а он ситро пьёт.
И я ему всё рассказал. Мишка говорит:
— А ну-ка я!
И клоун щёлкнул рычажком и захохотал:
— Небольшой перебор-с! Двадцать пять кило пятьсот грамм. Вам ещё похудеть. Следующий!
Мишка слез и говорит:
— Эх, зря я ситро пил... Я говорю:
— А при чём здесь ситро? А Мишка:
— Я целую бутылку выпил! Понимаешь? Я говорю:
— Ну и что?
Мишка даже разозлился:
— Да разве ты не знаешь, что в бутылке помещается ровно пол-литра воды?
Я говорю:
— Знаю. Ну и что?
Тут Мишка прямо зашипел:
— А пол-литра воды — это и есть полкило. Пятьсот грамм! Если бы я не пил, я бы весил ровно двадцать пять кило!
Я говорю:
Мишка говорит:
— Вот то-то и оно-то!
И тут меня словно осенило.
— Мишка, — сказал я, — а, Мишка! «Мурзилка» наш!
Мишка говорит:
— А каким образом?
Я говорю:
— А таким. Пришло моё время ситро пить. У меня как раз пятьсот грамм не хватает!
Мишка даже подскочил:
— Всё ясно, бежим в буфет!
И мы быстро купили бутылку воды, продавщица её откупорила, а Мишка спросил:
— Тётя, а в бутылке всегда ровно пол-литра, недолива не бывает?
Продавщица покраснела.
— Ты ещё маленький такие глупости мне говорить!
Я взял бутылку, сел за столик и начал пить. Мишка стоял рядом и смотрел. Вода была очень холодная. Но я выпил полный стакан просто залпом. Мишка сейчас же налил мне второй, но там
еще осталось на дне довольно много, и мне уже не хотелось больше пить.
Мишка сказал:
— Давай, не задерживай.
А я сказал:
— Уж очень холодная. Как бы ангину не схватить.
Мишка говорит:
— Ты не будь мнительным. Говори, струсил, да?
Я говорю:
— Это ты, наверно, струсил.
И стал пить второй стакан.
Он довольно трудно в меня лился. Я как только три четверти этого второго стакана выпил, так понял, что я уже полный. До краёв.
Я говорю:
— Стоп, Мишка! Больше не войдёт!
Он говорит:
— Войдёт, войдёт. Это только так кажется! Пей.
Я попробовал. Не лезет.
Мишка говорит:
— Ты чего расселся, как барон? Ты встань, так влезет!
Я встал. И правда, допил стакан каким-то чудом. А Мишка сейчас же налил мне всё, что оставалось в бутылке. Получилось больше, чем полстакана.
Я говорю:
— Я сейчас лопну.
Мишка говорит:
А как же я не лопнул? А ведь тоже думал, что лопну.
Давай, поднажми.
Я говорю:
— Мишка. Если. Я лопну. Ты. Будешь. Отвечать.
Он говорит:
— Хорошо. Пей давай.
И я опять стал пить. И всё выпил. Просто чудеса какие-то!
Только я говорить не мог. Потому что вода перелилась уже выше горла и булькала во рту. И понемножку выливалась из носа.
И я побежал к весам. Клоун не узнал меня. Он сделал «щёлк-щёлк» и вдруг закричал на весь зал:
— Уррря! Есть! Точно!!! Тютелька в тютельку! Годовая подписка на «Мурзилку» выиграна! Она досталась мальчику, который весит ровно двадцать пять килограмм. Вот квитанция, сейчас я её заполню. Похлопаем!
Он взял мою левую руку и поднял её вверх, и все захлопали, и клоун спел туш! Потом он взял вечное перо и сказал:
— Ну! Как тебя зовут? Имя и фамилия? Отвечай!
Но я молчал. Я был наполненный и не мог говорить.
Тут Мишка закричал:
— Его зовут Денис. Фамилия Кораблёв! Пишите, я его знаю!
Клоун протянул мне заполненную квитанцию и сказал:
— Скажи хоть «спасибо»!
Я мотнул головой, а Мишка опять закричал:
— Это он говорит «спасибо». Я его знаю!
А клоун говорит:
— Ну и мальчик! Выиграл «Мурзилку», а сам молчит, как будто воды в рот набрал!
А Мишка говорит:
— Не обращайте внимания, он застенчивый, я его знаю!
И он схватил меня за руку и поволок вниз.
И я на улице немножко отдышался.
Я сказал:
— Мишка, мне как-то не хочется нести эту подписку домой, раз во мне только двадцать четыре с половиной кило.
А Мишка говорит:
— Тогда отдай мне. Во мне-то аккурат двадцать пять. Если б я не пил ситро, я бы сразу её получил. Давай сюда.
Я говорю:
— Что же я, по-твоему, напрасно страдал? Нет уж, пусть она будет наша общая — напополам!
Тогда Мишка сказал.
Валентина Осеева «Мечтатель»
Юра и Толя шли неподалёку от берега реки.
— Интересно, — сказал Толя, — как это совершаются подвиги? Я всё время мечтаю о подвиге!
— А я об этом даже не думаю, — ответил Юра и вдруг остановился...
С реки донеслись отчаянные крики о помощи. Оба мальчика помчались на зов... Юра на ходу сбросил туфли, отшвырнул в сторону книги и, достигнув берега, бросился в воду.
А Толя бегал по берегу и кричал:
—- Кто звал? Кто кричал? Кто тонет?
Между тем Юра с трудом втащил на- берег плачущего малыша.
— Ах, вот он! Вот кто кричал! — обрадовался Толя. — Живой? Ну и хорошо! А ведь не подоспей мы вовремя, кто знает, что было бы!
Виктор Драгунский «Друг детства»
Когда мне было лет шесть или шесть с половиной, я совершенно не знал, кем же я в конце концов буду на этом свете. Мне все люди вокруг очень нравились и все работы тоже. У меня тогда в голове была ужасная путаница, я был какой-то растерянный и никак не мог толком ре шить, за что же мне приниматься.
То я хотел быть астрономом, чтоб не спать по ночам и наблюдать в телескоп далёкие звёзды, а то я мечтал стать капитаном дальнего плавания, чтобы стоять, расставив ноги, на капитанском мостике, и посетить далёкий Сингапур, и купить там забавную обезьянку. А то мне до смерти хотелось превратиться в машиниста метро или начальника станции и ходить в красной фуражке и кричать толстым голосом:
— Го-о-тов!
Или у меня разгорался аппетит выучиться на такого художника, который рисует на уличном асфальте белые полоски для мчащихся машин. А то мне казалось, что неплохо бы стать отважным путешественником вроде Алена Бомбара и пере плыть все океаны на утлом челноке, пи таясь одной только сырой рыбой. Правда, этот Бомбар после своего путешествия похудел на двадцать пять килограммов, а я всего-то весил двадцать шесть, так что выходило, что если я тоже поплыву, как он, то мне худеть будет совершенно не куда, я буду весить в конце путешествия только одно кило. А вдруг я где-нибудь не поймаю одну-другую рыбину и похудею чуть побольше? Тогда я, наверно, про сто растаю в воздухе как дым, вот и все дела.
Когда я всё это подсчитал, то решил отказаться от этой затеи, а на другой день мне уже приспичило стать боксёром, потому что я увидел в телевизоре розыгрыш первенства Европы по боксу. Как они молотили друг друга — просто ужас какой-то! А потом показали их тренировку, и тут они колотили уже тяжёлую кожаную «грушу» — такой продолговатый тяжёлый мяч, по нему надо бить изо всех сил, лупить что есть мочи, чтобы развивать в себе силу удара. И я так нагляделся на всё на это, что тоже решил стать самым сильным человеком во дворе, чтобы всех побивать, в случае чего.
Я сказал папе:
— Папа, купи мне грушу!
— Сейчас январь, груш нет. Съешь пока морковку.
Я рассмеялся:
— Нет, папа, не такую! Не съедобную грушу! Ты, пожалуйста, купи мне обыкновенную кожаную боксёрскую грушу!
— А тебе зачем? — сказал папа.
— Тренироваться, — сказал я. — Потому что я буду боксёром и буду всех по бивать. Купи, а?
— Сколько же стоит такая груша? — поинтересовался папа.
— Пустяки какие-нибудь, — сказал я. — Рублей десять или пятьдесят.
— Ты спятил, братец, — сказал папа. — Перебейся как-нибудь без груши. Ничего с тобой не случится.
И он оделся и пошёл на работу.
А я на него обиделся за то, что он мне так со смехом отказал. И мама сразу же заметила, что я обиделся, и тотчас сказала:
— Стой-ка, я, кажется, что-то придумала. Ну-ка, ну-ка, погоди-ка одну минуточку.
И она наклонилась и вытащила из-под дивана большую плетёную корзинку; в ней были сложены старые игрушки, в которые я уже не играл. Потому что я уже вы рос и осенью мне должны были купить школьную форму и картуз с блестящим козырьком.
Мама стала копаться в этой корзинке, и, пока она копалась, я видел мой старый трамвайчик без колёс и на верёвочке, пластмассовую дудку, помятый волчок, одну стрелу с резиновой нашлёпкой, об рывок паруса от лодки, и несколько по гремушек, и много ещё разного игрушечного утиля.
И вдруг мама достала со дна корзинки здоровущего плюшевого Мишку.
Она бросила его мне на диван и сказала:
— Вот. Это тот самый, что тебе тётя Мила подарила. Тебе тогда два года исполнилось. Хороший Мишка, отличный. Погляди, какой тугой! Живот какой толстый! Ишь как выкатил! Чем не груша? Ещё лучше! И покупать не надо! Давай тренируйся сколько душе угодно! Начинай!
И тут её позвали к телефону, и она вышла в коридор.
А я очень обрадовался, что мама так здорово придумала. И я устроил Мишку поудобнее на диване, чтобы мне сподручней было об него тренироваться и развивать силу удара.
Он сидел передо мной такой шоколадный, но здорово облезлый, и у него были разные глаза: один его собственный — жёлтый стеклянный, а другой большой белый — из пуговицы от наволочки; я даже не помнил, когда он появился. Но это было не важно, потому что Мишка до вольно весело смотрел на меня своими разными глазами, и он расставил ноги и выпятил мне навстречу живот, а обе руки поднял кверху, как будто шутил, что вот он уже заранее сдаётся...
И я вот так посмотрел на него и вдруг вспомнил, как давным-давно я с этим Мишкой ни на минуту не расставался, повсюду таскал его за собой, и нянькал его, и сажал его за стол рядом с собой обедать, и кормил его с ложки манной кашей, и у него такая забавная мордочка становилась, когда я его чем-нибудь перемазывал, хоть той же ка шей или вареньем, такая забавная милая мордочка становилась у него тогда, прямо как живая, и я его спать с собой уклады вал, и укачивал его, как маленького братишку, и шептал ему разные сказки прямо в его бархатные твёрденькие ушки, и я его любил тогда, любил всей душой, я за него тогда жизнь бы отдал. И вот он сидит сейчас на диване, мой бывший самый лучший друг, настоящий друг детства. Вот он сидит, смеётся разными глазами, а я хочу тренировать об него силу удара...
— Ты что, — сказала мама, она уже вернулась из коридора. — Что с тобой?
А я не знал, что со мной, я долго молчал и отвернулся от мамы, чтобы она по голосу или по губам не догадалась, что со мной, и я задрал голову к по толку, чтобы слёзы вкатились обратно, и потом, когда я скрепился немного, я сказал:
— Ты о чём, мама? Со мной ничего... Просто я раздумал. Просто я никогда не буду боксёром.
Виктор Драгунский «Девочка на шаре»
Один раз мы всем классом пошли в цирк. Я очень радовался, когда шёл туда, потому что мне уже скоро восемь лет, а я был в цирке только один раз, и то очень давно. Главное, Алёнке всего только шесть лет, а вот она уже успела побывать в цирке целых три раза. Это очень обидно. И вот теперь мы всем классом пошли в цирк, и я думал, как хорошо, что уже большой и что сейчас, в этот раз, всё увижу, как следует. А в тот раз я был маленький, я не понимал, что такое цирк. В тот раз, когда на арену вышли акробаты и один полез на голову другому, я ужасно расхохотался, потому что думал, что это они так нарочно делают, для смеху, ведь дома я никогда не видел, что бы взрослые дядьки карабкались друг на друга. И на улице тоже этого не случалось. Вот я и рассмеялся во весь голос. Я не понимал, что это артисты показывают свою ловкость. И ещё в тот раз я всё больше смотрел на оркестр, как они играют — кто на барабане, кто на трубе, — и дирижёр машет палочкой, и никто на него не смотрит, а все играют как хотят. Это мне очень понравилось, но пока я смотрел на этих музыкантов, в середине арены выступали артисты. И я их не видел и пропускал самое интересное. Конечно, я в тот раз ещё совсем глупый был.
И вот мы пришли всем классом в цирк. Мне сразу понравилось, что он пах нет чем-то особенным, и что на стенах висят яркие картины, и кругом светло, и в середине лежит красивый ковёр, а по толок высокий, и там привязаны разные блестящие качели.
И в это время заиграла музыка, и все кинулись рассаживаться, а потом накупили эскимо и стали есть. И вдруг из-за красной занавески вышел целый отряд каких- то людей, одетых очень красиво — в красные костюмы с жёлтыми полосками. Они встали по бокам занавески, и между ними прошёл их начальник в чёрном костюме. Он громко и немножко непонятно что-то прокричал, и музыка заиграла быстро-быстро и громко, и на арену выскочил артист-жонглёр, и началась потеха. Он кидал шарики, по десять или по сто штук вверх, и ловил их обратно. А потом схватил полосатый мяч и стал им играть... Он и головой его подшибал, и затылком, и лбом, и по спине катал, и каблуком наподдавал, и мяч катался по всему его телу как примагниченный. Это было очень красиво. И вдруг жонглёр кинул этот мячик к нам в публику, и тут уж началась настоящая суматоха, потому что я пой мал этот мяч и бросил его в Валерку, а Валерка — в Мишку, а Мишка вдруг на целился и ни с того ни с сего засветил прямо в дирижёра, но в него не попал, а попал в барабан! Бамм! Барабанщик рас сердился и кинул мяч обратно жонглёру, но мяч не долетел, он просто угодил одной красивой тётеньке в причёску, и у неё получилась не причёска, а нахлобучка. И мы все так хохотали, что чуть не по мерли.
И когда жонглёр убежал за занавеску, мы долго не могли успокоиться. Но тут на арену выкатили огромный голубой шар, и дядька, который объявляет, вышел на середину и что-то прокричал неразборчивым голосом. Понять нельзя было ничего, и оркестр опять заиграл что-то очень весёлое, только не так быстро, как раньше.
И вдруг на арену выбежала маленькая девочка. Я таких маленьких и красивых никогда не видел. У неё были синие- синие глаза, и вокруг них были длинные ресницы. Она была в серебряном платье с воздушным плащом, и у неё были длинные руки; она ими взмахнула, как птица, и вскочила на этот огромный голу бой шар, который для неё выкатили. Она стояла на шаре. И потом вдруг побежала, как будто захотела спрыгнуть с него, но шар завертелся под её ногами, и она на нём вот так, как будто бежала, а на самом деле ехала вокруг арены. Я таких девочек никогда не видел. Все они были обыкновенные, а эта какая-то особенная. Она бегала по шару своими маленькими ножками, как по ровному полу, и голубой шар вёз её на себе: она могла ехать на нём и прямо, и назад, и налево, и куда хочешь! Она весело смеялась, когда так бегала, как будто плыла, и я подумал, что она, наверно, и есть Дюймовочка, такая она была маленькая, милая и необыкновенная. В это время она остановилась, и кто-то ей подал разные колокольчатые браслеты, и она надела их себе на туфельки и на руки и снова стала медленно кружиться на шаре, как будто танцевать. И оркестр заиграл тихую музыку, и было слышно, как тонко звенят золотые колокольчики на девочкиных длинных руках. И это всё было как в сказке. И тут ещё потушили свет, и оказалось, что девочка вдобавок умеет светиться в тем ноте, и она медленно плыла по кругу, и светилась, и звенела, и это было удивительно, — я за всю свою жизнь не видел ничего такого подобного.
И когда зажгли свет, все захлопали и завопили «браво», и я тоже кричал «бра во». А девочка соскочила со своего шара и побежала вперёд, к нам поближе, и вдруг на бегу перевернулась через голову, как молния, и ещё, и ещё раз, и всё вперёд и вперёд. И мне показалось, что вот она сейчас разобьётся о барьер, и я вдруг очень испугался, и вскочил на ноги, и хотел бежать к ней, чтобы подхватить её и спасти, но девочка вдруг остановилась как вкопанная, раскинула свои длинные руки, оркестр замолк, и она стояла и улыбалась.
И все захлопали изо всех сил и даже застучали ногами. И в эту минуту эта девочка посмотрела на меня, и я увидел, что она увидела, что я её вижу и что я тоже вижу, что она видит меня, и она по махала мне рукой и улыбнулась. Она мне одному помахала и улыбнулась. И я опять захотел подбежать к ней, и я протянул к ней руки. А она вдруг послала всем воз душный поцелуй и убежала за красную занавеску, куда убегали все артисты. И на арену вышел клоун со своим петухом и начал чихать и падать, но мне было не до него.
Я всё время думал про девочку на шаре, какая она удивительная и как она помахала мне рукой и улыбнулась, и больше уже ни на что не хотел смотреть. Наоборот, я крепко зажмурил глаза, чтобы не видеть этого глупого клоуна с его красным носом, потому что он мне портил мою девочку: она всё ещё мне представлялась на своём голубом шаре.
А потом объявили антракт, и все по бежали в буфет пить ситро, а я тихонько спустился вниз и подошёл к занавеске, откуда выходили артисты.
Мне хотелось ещё раз посмотреть на эту девочку, и я стоял у занавески и глядел — вдруг она выйдет? Но она не вы ходила.
А после антракта выступали львы, и мне не понравилось, что укротитель всё время таскал их за хвосты, как будто это были не львы, а дохлые кошки. Он заставлял их пересаживаться с места на место или укладывал их на пол рядком и ходил по львам ногами, как по ковру, а у них был такой вид, что вот им не дают полежать спокойно. Это было неинтересно, потому что лев должен охотиться и гнаться за бизоном в бескрайних пампасах и оглашать окрестности грозным рычанием, приводящим в трепет туземное население. А так получается не лев, а просто я сам не знаю что.
И когда кончилось и мы пошли домой, я всё время думал про девочку на шаре.
А вечером папа спросил:
— Ну как? Понравилось в цирке?
Я сказал:
— Папа! Там в цирке есть девочка. Она танцует на голубом шаре. Такая славная, лучше всех! Она мне улыбнулась и махнула рукой! Мне одному, честное слово! Понимаешь, папа? Пойдём в следующее воскресенье в цирк! Я тебе её покажу!
Папа сказал:
— Обязательно пойдём. Обожаю цирк!
А мама посмотрела на нас обоих так, как будто увидела в первый раз.
И началась длиннющая неделя, и я ел, учился, вставал и ложился спать, играл и даже дрался, и всё равно каждый день думал, когда же придёт воскресенье, и мы с папой пойдём в цирк, и я снова увижу девочку на шаре, и по кажу её папе, и, может быть, папа при гласит её к нам в гости, и я подарю ей пистолет-браунинг и нарисую корабль на всех парусах.
Но в воскресенье папа не смог идти.
К нему пришли товарищи, они копались в каких-то чертежах, и кричали, и курили, и пили чай, и сидели допоздна, и после них у мамы разболелась голова, а папа сказал мне:
— В следующее воскресенье... Даю клятву Верности и Чести.
И я так ждал следующего воскресенья, что даже не помню, как прожил ещё одну неделю. И папа сдержал своё слово: он пошёл со мной в цирк и купил билеты во второй ряд, и я радовался, что мы так близко сидим, и представление началось, и я начал ждать, когда появится девочка на шаре. Но человек, который объявляет, всё время объявлял разных других артистов, и они выходили и выступали по- всякому, но девочка всё не появлялась. А я прямо дрожал от нетерпения, мне очень хотелось, чтобы папа увидел, какая она необыкновенная в своём серебряном костюме с воздушным плащом и как она ловко бегает по голубому шару. И каждый раз, когда выходил объявляющий, я шептал папе:
— Сейчас он объявит её!
Но он, как назло, объявлял кого-нибудь другого, и у меня даже ненависть к нему появилась, и я всё время говорил папе:
— Да ну его! Это ерунда на постном масле! Это не то!
А папа говорил, не глядя на меня:
— Не мешай, пожалуйста. Это очень интересно! Самое то!
Я подумал, что папа, видно, плохо разбирается в цирке, раз это ему интересно. Посмотрим, что он запоёт, когда увидит девочку на шаре. Небось, подскочит на своём стуле на два метра в высоту...
Но тут вышел объявляющий и своим глухонемым голосом крикнул:
— Ант-рра-кт!
Я просто ушам своим не поверил! Ан тракт? А почему? Ведь во втором отделении будут только львы! А где же моя девочка на шаре? Где она? Почему она не выступает? Может быть, она заболела? Может быть, она упала и у неё сотрясение мозга?
Я сказал:
— Папа, пойдём скорей, узнаем, где же девочка на шаре!
Папа ответил:
— Да, да! А где же твоя эквилибрист ка? Что-то не видать! Пойдём-ка купим программку!..
Он был весёлый и довольный. Он огляделся вокруг, засмеялся и сказал:
— Ах, люблю... Люблю я цирк! Самый запах этот... Голову кружит...
И мы пошли в коридор. Там толклось много народу, и продавались конфеты и вафли, и на стенках висели фотографии разных тигриных морд, и мы побродили немного и нашли наконец контролёршу с программками. Папа купил у неё одну и стал просматривать. А я не выдержал и спросил у контролёрши:
— Скажите, пожалуйста, а когда будет выступать девочка на шаре?
— Какая девочка?
Папа сказал:
— В программе указана эквилибристка на шаре Т. Воронцова. Где она?
Я стоял и молчал.
Контролёрша сказала:
— Ах, вы про Танечку Воронцову? Уехала она. Уехала. Что ж вы поздно хватились?
Я стоял и молчал.
Папа сказал:
— Мы уже две недели не знаем покоя. Хотим посмотреть эквилибристку Т. Воронцову, а её нет.
Контролёрша сказала:
— Да она уехала... Вместе с родителя ми... Родители у неё «Бронзовые люди — Два-Яворс». Может, слыхали? Очень жаль. Вчера только уехали.
Я сказал:
—- Вот видишь, папа...
— Я не знал, что она уедет. Как жал ко... Ох ты боже мой!.. Ну что ж... Ничего не поделаешь...
Я спросил у контролёрши:
— Это, значит, точно?
Она сказала:
Я сказал:
— А куда, неизвестно?
Она сказала:
— Во Владивосток.
Вон куда. Далеко. Владивосток. Я знаю, он помещается в самом конце карты, от Москвы направо.
Я сказал:
— Какая даль.
Контролёрша вдруг заторопилась:
— Ну идите, идите на места, уже гасят свет!
Папа подхватил:
— Пошли, Дениска! Сейчас будут львы! Косматые, рычат — ужас! Бежим смотреть!
Я сказал:
— Пойдём домой, папа.
Он сказал:
— Вот так раз...
Контролёрша засмеялась. Но мы по дошли к гардеробу, и я протянул номер, и мы оделись и вышли из цирка. Мы пошли по бульвару и шли так довольно долго, потом я сказал:
— Владивосток — это на самом конце карты. Туда, если поездом, целый месяц проедешь...
Папа молчал. Ему, видно, было не до меня. Мы прошли ещё немного, и я вдруг вспомнил про самолёты и сказал:
— А на «Ту-104» за три часа — и там!
Но папа всё равно не ответил. Он крепко держал меня за руку. Когда мы вышли на улицу Горького, он сказал:
— Зайдём в кафе-мороженое. Смутузим по две порции, а?
Я сказал:
— Не хочется что-то, папа.
— Там подают воду, называется «Кахетинская». Нигде в мире не пил лучшей воды.
Я сказал:
—- Не хочется, папа.
Он не стал меня уговаривать. Он прибавил шагу и крепко сжал мою руку. Мне стало даже больно. Он шёл очень быстро, и я еле-еле поспевал за ним. Отчего он шёл так быстро? Почему он не разговаривал со мной? Мне захотелось на него взглянуть. Я поднял голову. У него было очень серьёзное и грустное лицо.
Дети с самого раннего возраста, общаясь со сверстниками, выбирают себе друзей по душе. Для них это очень важно. Дружба помогает малышам самоопределяться в обществе, развивает чувство привязанности, ответственности и любви к другому человеку. Друзьям всегда есть во что поиграть, о чём поговорить, а самое главное прийти на помощь друг другу. Книги о дружбе всегда интересны детям, как учебное пособие о том, как нужно по-настоящему дружить.
Само понятие «дружба» осознанно приходит к малышам где-то в 4-5 летнем возрасте. Именно в этот период и можно им предложить первые произведения про дружбу. Чем с большим количеством таких книг познакомится ребёнок, тем больше вероятность, что в будущем он станет хорошим товарищем многим людям. Детские рассказы о дружбе познакомят юного читателя с увлекательным миром героев, которые жертвуют своими интересами и временем ради своих друзей, выручают их из разных ситуаций, всячески поддерживают их и вместе с ними радуются победам и достижениям.
Рассказы о дружбе для дошкольников
Первые книги о друзьях для детей младшего возраста представлены в таких популярных сказках:
- Удивительная история Александра Милна о приключениях медвежонка Винни-Пуха и его друзей, пересказанная Борисом Заходером, открывает невероятный мир настоящих друзей.
- Повесть Астрид Линдгрен «Малыш и Карлсон» рассказывает о маленьком мальчике, который готов был отдать всё своему пухленькому летающему другу.
- Также познакомят с уроками дружбы герои сказочного города Николая Носова «Приключения Незнайки и его друзей».
- Герой еще одного увлекательного рассказа Астрид Линдгред «Знаменитый сыщик Калле Блюмквист рискует» справился с трудностями только благодаря помощи друзей.
- Книга Людмилы Дунаевой «Дождь» рассказывает о самых верных и преданных товарищах Коте и Псе, которые ждут своего хозяина.
- Не оставят равнодушными смешные и трогательные истории Сергея Козлова «Про ёжика и медвежонка».
Книги про дружбу вносят неоценимый вклад в развитие ребёнка, формирование его как личности и воспитания в нём лучших качеств. Кроме того, они помогают освоить принципы общения со сверстниками, определять общие интересы и находить интересные увлечения.
Рассказы о дружбе для школьников
Ребятам старшего возраста также есть что почитать из многочисленной литературы о настоящих друзьях. Это:
- повесть Аркадия Гайдара «Тимур и его команда» повествует о таком качестве, как благородство и идейных друзьях.
- «Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери напоминает читателю о том, что каждый человек имеет внутри себя огромный уникальный мир, а дружба - это самое лучшее, что есть на свете.
- Трогательная история Михаила Самарского «Радуга для друга» рассказывает об особенных отношениях собаки поводыря и невидящего мальчика.
- В серии книг Джоан К. Роулинг «Гарри Поттер» настоящие друзья вместе преодолеют все преграды.
- Произведение Эрих Марии Ремарк «Три товарища» доказывает, что дружба превыше всего и способна творить чудеса.
Чем раньше вы привьёте у малыша любовь к книгам, тем лучше. Они непременно должны присутствовать в повседневной жизни всех детей. Подбирайте с большим вниманием литературу к прочтению, и тогда ваш кроха вырастет начитанным любознательным ребёнком.
Жил-был маленький лисенок. И никто не хотел с ним дружить. Гулял как-то лисенок на полянке и встретил ёжика. Решил он подружиться с ним.
Эй ты, колючая голова, давай дружить.
Эх ты, лисенок, лисенок. Ты разве не знаешь правила вежливости?
А что это такое «вежливость»?
Вежливость – это…Пойдем со мной.
И пошли они по тропинке в лес. Идут, кругом птички поют, солнышко светит, и видят они куст малины. Ёжик подошел к кустику, сорвал одну ягодку и говорит лисенку:
Лисенок, будешь ягоду?
Конечно буду. – сказал лисенок и забрал ягоду у ёжика.
Ёжик в ответ покачал головой, но ничего не сказал лисенку.
Привет, белка. – помахал ей лапой ёжик.
Привет, ёжик.
Познакомься, лисенок, это моя подружка белка. Поздоровайся с ней.
Эй, белка, здорово.
Привет, лисенок. – сказала она с неохотой и запрыгнула повыше, сделав вид, что у нее появились какие-то дела.
Здравствуй, зайчик. – воскликнул Ежик. – Как же давно мы с тобой не виделись.
Да уж, давненько не видались. – сказал зайчик и от радости улыбнулся. - Прости, ёжик, у меня зайчата дома одни, спешу я к ним.
Ничего страшного. Ты только познакомься с моим новым другом лисенком.
Очень приятно, я заяц. Извини, я спешу. Пока, лисенок.
Привет, крот. – сказал ёжик и похлопал его по голове.
Здравствуй, ёжик. Посмотри, какой в этот раз был большой урожай моркови. Ты угощайся, не стесняйся.
А я не один, а вместе со своим новым другом лисенком.
Здравствуй, лисенок. Угощайся моей морковкой, мне не жалко.
Ах, ну раз так…
Лисенок взял себе морковки столько, сколько у него смогло поместиться в лапах. Ёжик вот-вот хотел ему что-то сказать, но лишь молча вздохнул. Он взял себе совсем немножко, закинул на свою колючую спину, и они пошли дальше. Пока они шли, лисенок слопал всю свою морковку и даже с ёжиком не поделился. Тем временем надвигалась сильная гроза.
Ладно, - сказал лисенок. – скучно тут с вами, пошел я.
Постой, куда же ты? Надвигается сильная гроза. Пойдем ко мне домой, переждем ее там вместе.
Никуда я не пойду. – фыркнул лисенок и ушел.
Ну что ж, делать нечего… - сказал ёжик и направился в сторону дома.
Лисенок не торопясь шел домой, как тут резко полил дождь, начался сильный ветер, засверкала молния и загромыхал гром. Он успел спрятаться под упавшее дерево, свернулся в клубочек и понял, что потерялся. Ему стало страшно.
В этот момент ёжик почувствовал что-то неладное и решил найти лисенка. Идя по тропинке, по которой ушел домой лисенок, он встретил своих давних друзей, тех самых, которых он встречал вместе с лисенком. Это были белочка, заяц и крот.
Привет, друзья. Не могли бы вы мне помочь найти моего нового друга лисенка.
Привет, ёжик. А, это тот невоспитанный лисенок?
Его просто надо научить вежливости.
Хорошо, поможем мы тебе.
И отправился ёжик вместе со своими друзьями на поиски лисенка. К тому времени гроза усилилась. Лисенок понял, что был не прав, когда обращался невежливо с белочкой, зайцем, кротом и конечно же ёжиком. Ему стало стыдно за это.
Друзья работали слажено: белка высматривала лисенка сверху, перепрыгивая с дерева на дерево, заяц был быстрее всех, поэтому высматривал его впереди, крот же искал его по запаху, а ёжик пытался понять где он может быть. Они уже почти отчаялись, но тут белочка увидела с высоты маленький рыжий клубочек под свалившимся деревом.
Я его нашла, нашла его. – закричала белка во весь голос.
Зверята подбежали к нему. Лисенок очень обрадовался и сказал им:
Ребята, прости меня пожалуйста. Я грубил вам, но понял, что был не прав. Давайте дружить.
Зверята простили лисенка и стали с ним дружить.
Так лисенок узнал правила дружбы.